Ещё в самом начале освоения Сибири иркутские казаки стали одним из оплотов государственной власти в Забайкалье, а из 8 их станиц 3 находились в Тункинской долине, среди которых была Георгиевская (ныне село Шимки), с входящими в её состав посёлками Монды и Туран и рядом казачьих заимок. Монархия, как известно, считая казаков своей главной движущей силой продвижения на Восток, обеспечивала им невиданные по тем временам щедроты и милости, включая земельные наделы и права: станица жила практически по идеальной модели местного самоуправления, сочетавшей в себе как свободу слова казачьего Круга, где никто не мог быть его лишён, так и жёсткую дисциплину. Царь требовал защиты восточных границ и казаки свою задачу выполняли: конкретно в Тунке казачьим отрядам, несмотря на яростное сопротивление монгольских скопищ, удалось приучить всех к мысли о том, что границы Империи под надёжной защитой — по сути, казаки выполняли роль пограничников, впитавших с младенческих лет непреложный принцип «Казаком родился — царю пригодился» и не удивительно, что когда в Тунке появились первые отряды Красной гвардии, местные казаки встретили их враждебно (например, в 1918 году крупный красный отряд некогда анархиста Каландаришвили, идущий на Иркутск, так и не смог прорваться через Тунку: ожесточенные и кровопролитные бои произошли у Мойготы, Хойто-Гола, Бурука, Могой-Горхона, где не выдержав прямого яростного столкновения с казаками, красные партизаны лишь мелкими группами смогли уйти).
Одним из тех, кто не принял приход большевиков, стал Андрей Иванович Шубин, происходивший из одного из старейших родов тункинских казаков: богатейший скотопромышленник, он имел 3 дома в станице, успешно торговал с монголами, знал монгольский и бурятский языки, держал до 12 000 голов крупного рогатого скота в Монголии (на склонах Хамар-Дабана), при этом обходился без батраков и обеспечивал себе доход только за счёт труда своего многодетного семейства и родни; продавал часть скота в Иркутске и имел там магазин, торговавший промышленными и продовольственными товарами.
Уйдя в Монголию, А. Шубин сформировал боевой отряд в 150 — 200 человек — отлично знающего военное дело фронтовика казаки безоговорочно выбрали своим атаманом (немаловажную роль в формировании отряда сыграл и барон Унгерн который, оценив боевые возможности шубинского отряда, выдал ему 300 винтовок и щедро вознаградил золотом — ходили слухи, что это было золото, полученное Унгерном от адмирала Колчака — из того самого знаменитого «Золотого запаса Империи»).
Вскоре отряд Шубина приступил к боевым действиям, нанося молниеносные и болезненные удары по соединениям красных и сам практически не неся потерь: преследовать шубинцев было бесполезно — они тут же уходили в горы, которые прекрасно знали, а при необходимости отходили в Монголию. Красные бросили против атамана 2 полка (Златоустовский и 2-й Сибирский), но даже такое преимущество не принесло перелома: Шубин и его люди пользовались расположением местного населения, его уважали и монголы (невероятно, но он стал единственным белогвардейским атаманом, которого монголы отказались выдать Советам) и видя такие успехи, барон Унгерн пожаловал ему чин есаула, а отряд вошёл в соединение барона как 14-й Иркутский казачий полк.
Видя, что боевые операции не приносят пользы, красные взяли в заложники семью Шубина: под арестом оказались 13 человек (в том числе жена и дети), а по некоторым данным, вместе с родственниками и одностаничниками 74 человека и объявили, что если Шубин не сдастся, то все они будут расстреляны (причём, для того, чтобы доказать твёрдость своего ультиматума, красногвардейцы тут же казнили нескольких арестованных).
А. Шубин, находившийся в тот момент в Монголии, ультиматум принял: распустил отряд, спрятал оставшееся оружие и сдался красным — есаула тут же увезли в Иркутск и там расстреляли (детали «дела атамана Шубина» до сих пор засекречены), но, к сожалению, жертва атамана была напрасна — после его казни большинство заложников были тоже расстреляны.
Отряд есаула Шубина, оставшийся без командира, продолжал беспокоить большевиков, совершая налёты на их отряды и, мстя за своего атамана, убивая активистов. Лишь в 1921 году, когда в Тунку прибыл специальный большой отряд ВЧК, шубинцы, понеся большие потери, прекратили нападения (позже они присоединились к атаману Семёнову и в итоге затерялись в бескрайних просторах Даурии, Маньчжурии и даже Австралии).
… Все дома Шубина с имуществом были экспроприированы, в них разместились различные советские учреждения, а пепелище главной усадьбы мятежного атамана, говорят, до сих пор можно найти в селе Шимки, бывшей станице Георгиевской…
Одним из тех, кто не принял приход большевиков, стал Андрей Иванович Шубин, происходивший из одного из старейших родов тункинских казаков: богатейший скотопромышленник, он имел 3 дома в станице, успешно торговал с монголами, знал монгольский и бурятский языки, держал до 12 000 голов крупного рогатого скота в Монголии (на склонах Хамар-Дабана), при этом обходился без батраков и обеспечивал себе доход только за счёт труда своего многодетного семейства и родни; продавал часть скота в Иркутске и имел там магазин, торговавший промышленными и продовольственными товарами.
Уйдя в Монголию, А. Шубин сформировал боевой отряд в 150 — 200 человек — отлично знающего военное дело фронтовика казаки безоговорочно выбрали своим атаманом (немаловажную роль в формировании отряда сыграл и барон Унгерн который, оценив боевые возможности шубинского отряда, выдал ему 300 винтовок и щедро вознаградил золотом — ходили слухи, что это было золото, полученное Унгерном от адмирала Колчака — из того самого знаменитого «Золотого запаса Империи»).
Вскоре отряд Шубина приступил к боевым действиям, нанося молниеносные и болезненные удары по соединениям красных и сам практически не неся потерь: преследовать шубинцев было бесполезно — они тут же уходили в горы, которые прекрасно знали, а при необходимости отходили в Монголию. Красные бросили против атамана 2 полка (Златоустовский и 2-й Сибирский), но даже такое преимущество не принесло перелома: Шубин и его люди пользовались расположением местного населения, его уважали и монголы (невероятно, но он стал единственным белогвардейским атаманом, которого монголы отказались выдать Советам) и видя такие успехи, барон Унгерн пожаловал ему чин есаула, а отряд вошёл в соединение барона как 14-й Иркутский казачий полк.
Видя, что боевые операции не приносят пользы, красные взяли в заложники семью Шубина: под арестом оказались 13 человек (в том числе жена и дети), а по некоторым данным, вместе с родственниками и одностаничниками 74 человека и объявили, что если Шубин не сдастся, то все они будут расстреляны (причём, для того, чтобы доказать твёрдость своего ультиматума, красногвардейцы тут же казнили нескольких арестованных).
А. Шубин, находившийся в тот момент в Монголии, ультиматум принял: распустил отряд, спрятал оставшееся оружие и сдался красным — есаула тут же увезли в Иркутск и там расстреляли (детали «дела атамана Шубина» до сих пор засекречены), но, к сожалению, жертва атамана была напрасна — после его казни большинство заложников были тоже расстреляны.
Отряд есаула Шубина, оставшийся без командира, продолжал беспокоить большевиков, совершая налёты на их отряды и, мстя за своего атамана, убивая активистов. Лишь в 1921 году, когда в Тунку прибыл специальный большой отряд ВЧК, шубинцы, понеся большие потери, прекратили нападения (позже они присоединились к атаману Семёнову и в итоге затерялись в бескрайних просторах Даурии, Маньчжурии и даже Австралии).
… Все дома Шубина с имуществом были экспроприированы, в них разместились различные советские учреждения, а пепелище главной усадьбы мятежного атамана, говорят, до сих пор можно найти в селе Шимки, бывшей станице Георгиевской…